— Я окончил Пятигорский медико-фармацевтический институт по специальности «Провизор». Потом 4 года учился в аспирантуре на кафедре неорганической, физической и коллоидной химии. Написал диссертацию, а защититься не успел – вернусь к этому вопросу позже. Если бы мне вот эта корочка кандидата давала бы какие-то привилегии в аптеке, я бы, наверное, как-то ускорился.

— Со второго курса я «варился» в науке. У нас был научный кружок, где мы с помощью ЭВМ рассчитывали основные термодинамические характеристики различных химических реакций, а также изучали лиганд-рецепторное взаимодействие на разных ферментах, используя методы молекулярного моделирования. Участвовал в конференциях и занимал первые места. На пятом курсе наш руководитель – Александр Алексеевич Глушко – предложил развиваться дальше. Вот так и закрутилось-завертелось с наукой. Мы соорудили лабораторию – на выигранный грант 400 000 рубле закупили все необходимое для начала работы.

— Я в науке не такой большой промежуток времени – около семи лет. И что я понял? КПД у науки не такой уж большой. Ты можешь работать годами над чем-то и ничего не достичь, абсолютно ничего. А можешь работать несколько месяцев, и у тебя получится какой-то суперпрепарат.

Я занимался органическим синтезом. Изначально мы хотели пройти по классическому пути «In sillico – in vitro – in vivo» – среди многих тысяч соединений, используя различные расчетные методы (молекулярный докинг, молекулярное моделирование, квантово-химические расчеты и др.), найти около 10-100 наиболее перспективных соединений, синтезировать их и провести первые доклинические исследования. Мы изучали циклооксигеназу, гамма-аминомасляные кислоты, дофаминовые рецепторы. Когда нашли наиболее перспективные, занялись их органическим синтезом. А на этапе проверки поняли, что эти соединения слишком токсичные, и оно дальше не проходит. То есть вся эта работа, которой мы занимались годами, ни к чему не привела. Я решил, что так продолжаться не может, и надо идти в более результативную и денежную сферу. Пошел в аптеку – сперва работал первостольником, а затем заведующим частной аптекой.

— Нет. У меня доступ к лаборатории до сих пор открыт: Если захочу, то могу вернуться. Я еще три года преподавал в институте неорганическую химию. Но на зарплату преподавателя прожить очень тяжело.

— Бывает. Когда стоишь за первым столом – лучше ощущаешь всю аптечную атмосферу и понимаешь, что происходит на самом деле. Непосредственное общение с покупателями дает больше информации о том, что нужно заказывать. Да и вообще это полезно для руководителя.

— Бывает. Когда стоишь за первым столом – лучше ощущаешь всю аптечную атмосферу и понимаешь, что происходит на самом деле. Непосредственное общение с покупателями дает больше информации о том, что нужно заказывать. Да и вообще это полезно для руководителя.

— Понимаю, что в сетевой аптеке мог бы больше заработать. Но просто я не любитель настойчивых рекомендаций БАД. Занимался стандартизацией химических соединений и знаю, как проверяют и стандартизуют БАД. С помощью высокоэффективной жидкостной хроматографии и спектроскопическим методам анализа мы проверяли соединения. Прекрасно понимаю различия между проверкой БАД и лекарственных препаратов. Не могу я сказать человеку: «Не бери лекарство, бери БАД». Поэтому пошел в ту аптеку, где не нужно ничего навязывать. У нас нет ни товаров дня, ни каких-то других мотиваций. Пришел человек, сказал, что ему нужно, и ты ему это и отпускаешь.

Стараюсь людям помогать. Убежден, что доброта спасет мир. Не красота, а именно доброта.
Вот недавно приходит мужичок и спрашивает «Кеторол». Для НПВС основная мишень – это желудок. «Кеторол» сильно гастротоксичен. Я решил переспросить на всякий случай, зачем препарат нужен и что он хочет обезболить. В ответ слышу: «У меня сильно болит желудок, и до этого я тоже “Кеторол” брал». Оказалось, что он их глотал. А эти таблетки диспергируются в полости рта. Так он хотел обезболить желудок, а таблетки, попадая в него, становились еще более гастротоксичными. Замкнутый круг. Я ему предложил обволакивающие препараты. Начал перечислять по классификациям все, что знал. Мужчина очень был благодарен. Сказал, сколько раз он покупал «Кеторол», никто ему об этом не сказал.

К нам приходит много достаточно пожилых людей. Несколько раз собственноручно оказывал первую помощь: человек заходит и, видимо, из-за давления буквально падает на пол. А недавно мужчина искал препарат по всему нашему городу. У меня были знакомые в разных населенных пунктах нашей республики (прим. ред. – Кабардино-Балкария). В конце концов я нашел препарат. А через несколько дней этот же человек пришел и сделал чек на 15 000 руб.
В любом случае мы ничего не теряем, если будем добрыми. Вот таким принципом руководствуюсь.

— По десятибалльной шкале на 7, наверное. Когда беру человека на работу, придирчиво расспрашиваю. Преподавательский опыт берет свое. Могу запутать человека на ровном месте. Стараюсь понять, зубрил он или что-то понимает. Когда человек проходит стажировку, гоняю по препаратам. Бывает, что пришел на работу, освоился, расслабился и остановился в развитии. Постоянно скидываю сотрудникам ссылки на образовательные ресурсы или сам важное доношу, чтобы они были в курсе дела.

— Должны хотя бы не забывать то, что им вчера сказали, а также ориентироваться в классификации препаратов. Первостольнику стоит хотя бы несколько штук торговых названий знать к МНН или уметь быстро находить эту информацию. Понимаю, что всего не упомнишь. Всегда лучше перепроверить, убедиться. Особенно, если речь идет о ребенке. Да и инструкции тоже меняются. Например, у «Мотилиума» поменялись возрастные ограничения.

Бабушки-дедушки могут открыть инструкцию и просто не увидеть правила приема лекарства из-за мелкого шрифта. Так что стоит иногда достать инструкцию и озвучить покупателю, а иногда и написать крупно на упаковке, как принимать. Потеряйте минуту, но человеку скажите правду, и он будет вам потом благодарен.

— Доброжелательность, желание помочь человеку. Убежден, что злой фармацевт – это плохой фармацевт. Так что стараюсь помогать сотрудникам настраиваться на позитивный лад. Да, квалификация, знания – это костяк. Без них в аптеке нельзя. Но позитивный настрой, отзывчивость и доброжелательность очень важны.

Внимательность – тоже важный критерий. Вот иногда приносят распечатанный на принтере рецепт. У нас даже есть специальный аптечный чат. Если сомневаемся в оригинальности рецепта, отправляем его на «внутреннюю экспертизу» коллегам.

У меня самого был такой случай. Дает покупатель рецепт. Начал я его через лупу рассматривать, ссылаясь на свое плохое зрение. Вижу, что печати не настоящие, а напечатанные. По правилам мы должны этот рецепт изъять, поставить там штамп «Рецепт недействительный». Но чтобы не накалять обстановку и не вызывать агрессию покупателя, сказал, что у нас этого препарата нет.

— Да, здесь вопрос двоякий, понимаю – выбор между добром и злом... Вот сделаю я эту печать или отберу рецепт. Недовольный покупатель ведь может мне и витрину от досады разбить, а потом пойти и распечатать этот же рецепт заново. Я пытаюсь избежать конфликтной ситуации – в данном случае считаю, что это меньшее из зол с точки зрения аптеки.

— Когда студенты перед сессией подходили и так завуалированно интересовались, на сколько опустеют их кошельки, отвечал: «Только не в мою смену». Каждый приходил мне, сдавал, на сколько знал. Знание – это сила в любом случае. А когда человек эти знания не получает, и идет дальше, это уже не сила, а слабость.

Всегда студентам говорил, что негативную атмосферу не люблю. Ведь тогда любая информация плохо воспринимается. Смех помогает лучше запоминать. Это проверено на студентах.

В аптеке тоже должен быть позитив. Даже когда приходят не очень вежливые покупатели, говорю сотрудникам: «Вы должны к ним относиться, как к больным, ведь в аптеку не приходят здоровые люди. Если же пытаетесь показать свою агрессию, сами приравниваетесь к нездоровым».

— Я не могу однозначно ответить на этот вопрос. Если большая аптека, где много касс, длинные очереди, то не всегда есть даже возможность у покупателя спросить, что он еще принимает из препаратов. Да и лекарственных взаимодействий настолько много, что их и запомнить невозможно. Мне кажется, что здесь надо разработать какой-то цифровой инструмент, который мог бы ответить на вопрос о совместимости препаратов мгновенно. Иногда даже врач, выписывая те или иные назначения, не всегда может знать, что один препарат нельзя принимать с другим.

Мне кажется это очень актуальным, да и искусственный интеллект будет в помощь. Взаимодействий очень и очень много. Торговых наименований десятками тысяч. Все невозможно знать. Это стоит автоматизировать.

— Вы знаете, если подошедшая собака начнет на меня лаять, я же не буду на четвереньки вставать и лаять в ответ. Если даже какой-то человек сказал, что я продавец, это меня не заденет. Бывают же благородные газы, которые не взаимодействуют с другими веществами? Вот я пытаюсь быть таким индифферентным. Пришел человек что-то купить в аптеке, а ему лекарство отпускает фармацевт, провизор или вообще доцент – клиента это не касается. Что он видит? Первостольник взял лекарства, «пикнул» на кассе, принял оплату, отдал чек. А что это в его смысле? Продавец. Но если меня назвали продавцом, я ведь не перестану быть провизором и не утрачу все свои знания.

— Конечно, падает, да и уровень образования, его продолжительность – тоже. Вот приходишь ты работать в сетевую аптеку, нужно отпустить какой-то препарат, набираешь его на компьютере, а вместе с ним еще куча БАД или аналогов, которые нужно рекомендовать. Сейчас на каждом углу сетевые аптеки, а что им нужно? Прибыль. И все это спускается к фармацевтам в виде планов и мотиваций.

— Оригинал и есть оригинал. По крайней мере, если учитывать, что его проверяют вместе со вспомогательными веществами. Но вопрос часто упирается в деньги. Может ли себе покупатель позволить оригинальный препарат. Но я убежден, что в фармации человечество должно идти вместе – симбиоз между странами, людьми. Не должно быть так, что кто-то лишен эффективных лекарств. Но мы живем в другой реальности, и ничего с этим не поделать.